В частности, для Платона, продолжавшего в данном отношении сократовскую традицию, именно «политика» н являлась таким выражением всеобъемлющего онтологического и теорети-

знания [ср. Йегер 1957, с. 54]. Современные исследова-иософы приходят порой в смущение, обнаруживая у >собенно в «Законах») различного рода несообразности нворечия в якобы созданной им «системе объективного $.ма». Но все это представляется чистейшей исследова-шаьской аберрацией, проистекающей из кардинального игнорирования того живого культурно-исторического контекста, в ко-юсоч происходило действительное становление философского жания дервней Греции. Платон вовсе не стремился к созданию ¦алобной «системы». Философия как особый вид теоретической жжтельности приобретала для него исключительное значение и евысл лишь постольку, поскольку она посредством доступного а категориального анализа этических понятий, посредством по-эвания существа истинной добродетели (арете) и соответствую-жпс ей законов могла оказать реальное терапевтическое воздействие на душу человека и на государство. Чуть позже Аристотель внесет определенные коррективы в сократовскую тради-шо, проведя четкое разграничение между философией теоретической и практической. Однако и для него, несмотря на все аодвнжки в понимании добродетели, «политика» останется эеотъемлемой частью философской науки [см. подробнее: Йегер 1957].

Касаясь причин появления медицинских сопоставлений и аналогий, нам остается только сказать, что та естественность, с которой они постоянно вплетались в рассуждения философов Елассической античности, являлась прямым следствием этой аовой, «политической» направленности философского опыта. Дело в данном случае объясняется тем, что еще задолго до Со-Ерата политическая тематика, образовывавшая семантическое *дро древнегреческой культуры, прочно связалась с представлениями медико-биологического характера². Предрасположенность к проведению аналогии между жизнью индивида и государства, между piles и itoXtxela соответственно, являлась, по н��блюдению Т. Синклера (1951, с. 146), общим достоянием политической мысли античной Греции³. Но поскольку философия, как и вся культура в целом, начала обнаруживать явную тенденцию к своеобразной политизации своих познавательных установок, естественная для политической мысли «терапевтическая» аналогия закономерно становилась существенным элементом самой философской традиции от Сократа и до Аристотеля включительно.

В связи с контаминацией политики и медицины заслуживает несомненного внимания глубинное воздействие последней на становление не только философского, но и исторического опыта в древней Греции. В литературе уже неоднократно отмечалось влияние гиппократовской школы на Фукидида, во многом определившее целый ряд наиболее существенных особенностей его метода. По мнению Дж. Финли [1966, с. 76—77], стремление к точности наблюдений, к строгой хронологической последовательности в фиксации событий проистекало из общей прогностической ориентации исторического анализа Фукидида, прямо следовавшего в этом отношении методике Гиппократа и лишь приложившего ее к «телу» политики. Финли, правда, не связывает непосредственно фукидидовскую прогностику с содержательными особенностями исторического опыта античности, с его конкретным предметным наполнением. Но именно это обстоятельство представляется здесь наиболее существенным.