Сходное отношение составителей брахман к собственной деятельности прослеживается и по другим техническим оборотам, в частности связанным с понятием bandhu. Рассмотрим в качестве примера ШБ III.6.1.11: «Он бросает зерна ячменя со словами: „Ты — ячмень, удали от нас нечистое, удали неблагоприятное!",— здесь нет ничего как бы скрытого (nat-та tirohitam ivasti) (разрядка моя.— В, Р.), Затем он окропляет (жертвенный столб). Воистину, один смысл у окропления (eko vai proksanasya bandhuh) — (посредством окропления) он делает его ритуально чистым».

Этот пример выбран не случайно: как представляется, он дает возможность вплотную приблизиться к пониманию того своеобразного значения bandhu (доел, «связь»), в котором этот термин употребляется в брахманических текстах. По сути дела, мы сталкиваемся здесь с двумя авторскими ремарками, одна из которых излагает уж« знакомый нам но ШБ 1.1.1.2 мотив некомментирования, а другая, напротив, как бы вводит последующий комментарий. Совершенно очевидно, что общая мотива-дионная направленность авторских отступлений должна носить в обоих случаях тождественный характер, н, следовательно, если «отсутствие скрытого» касается смысловых объяснений ритуальных действий, то о том же нужно -вести речь и при интерпретации термина bandhu.

Необходимо подчеркнуть, что разобранный нами пример является лишь одним из многих, которые можно было бы привести в связи с предложенной выше трактовкой bandhu. Как показал Я. Гонда в работе, специально посвященной значению bandhu в брахманических текстах {1975а, т. 2, с. 400—428], семантика всех основных типов технических оборотов, использующих данный термин в качестве опорного, также определяется смысловой направленностью комментаторской деятельности составителей брахман ^н.

Отталкиваясь от наблюдений над семантикой bandhu, наметим в заключение один из возможных подходов, ведущих к рас

¹³ Ср. употребление оборота «здесь нет ничего как бы скрытого» в ШБ 1.14.18; 1.7.1.7; ИМ.3.9; 111.1.3.15; III.2.1.14; III.3.4.16; 111.6.1.11 к т. д.

^м Попытка С. Шаера [1925, с. 276—278) противопоставить данной трактовке свое понимание термина bandhu — «магическая связь, эквивален-ция»,—с нашей точки зрения, представляется не вполне оправданной. На наш взгляд, оба эти подхода не противоречат друг другу, а просто высвечивают азные аспекты одного, еще находящегося в стадии становления понятия, ели перевод bandhu как «значение», «смысл», «смысловая связь» подчеркивает его самую общую коннотатнвную ориентацию, определяющуюся ведущим мотивом текстовой деятельности — «объяснить смысл ритуальных действий», то в интерпретации С. Шаера основной акцент делается иа то, что в данном случае культура понимает, под словом «смысл», что конкретно признается ею смыслом ритуальных действий.

крытию терминологического значения brahmana и истории его формирования. Переходным мостиком здесь служит отмеченный еще А. Вебером [1876, с. 12] факт функциональной тождественности оборотов tasyokto bandhuh («смысл этого уже изложен») и tasyoktam brahmanam («брахмана этого уже изложена»), употреблявшихся в сходных контекстах с целью избежания повторного комментирования. Сопоставление данных оборотов дает все основания полагать, что термин brahmana принадлежит тому же семантическому кругу, что и bandhu, будучи также ориентированным на смысловое объяснение ритуальных действий. Этот вывод, хорошо согласующийся с неоднократно высказывавшимся в индологической литературе мнением о семантической близости и тесной взаимосвязи обоих понятий, позволяет, думается, взглянуть на проблему возникновения брахманической прозы в более конкретной культурно-историче-ской перспективе.