Потеря мотивации к труду (а в пределе — и ко всей жизни) является теоретически весьма вероятной перспективой, ставящей под сомнение само существование тоталитарного общества. Однако история показывает, что на практике относительно короткое время система эта оказывается вполне стабильной и несмотря ни на что все же способной решать встающие перед ней задачи. Следовательно, существуют определенные условия, при которых некоторым образом восполняется изначальная ущербность тотально «обобществленного» индивида, существует какой-то дополнительный уровень поведения, где происходит соединение объективно разъятых функций деятельности и соответственно своеобразный «монтаж» полноценного и жизнеспособного субъекта.

Подобный «монтаж» становится принципиально возможным, когда индивид, следуя заданному извне алгоритму деятельности, начинает одновременно переживать свою сопричастность стоящей над ним власти. Именно в этот момент перед индивидом открывается возможность реализовать имманентно присущие ему как носителю «теоретического» типа культуры внутренние установки на активное управление собственным поведением. И хотя сфера такого управления заранее оказывается крайне суженной и ограниченной одним лишь способом выражения индивидуального сопричастия государственно-планирую-.щему началу, тем не менее само ее формирование уже означает возвращение субъектности тотально «обобществленному» индивиду. Естественно, что при этом идеологические виды деятельности, внутри которых только и может реализоваться подобного рода субъектность, должны будут непременно приобрести в обществе исключительное по значимости положение, кон-ституируясь в массовом сознании как деятельность по преимуществу. Активное творчество масс в сфере идеологии становится, таким образом, не просто внешней демонстрацией лояльного отношения к власти, а, напротив, внутренне необходимым для носителя «теоретической» культуры способом обретения субъектной полноты.

Чувство сопричастности государству должно стать в этих условиях определяющим началом в структуре личностно-моти-вационных установок индивида. И если теперь его непосредственная практическая деятельность объективно все еще продолжает оставаться лишенной собственного смыслообразующего значения, она, тем не менее, уже наполняется для него высшим субъективно-положительным смыслом, будучи введена в более широкие идеологические рамки. Таким образом, центральная для тоталитарного общества проблема мотивации решается не внутри самой деятельности и даже не в сфере индивидуального потребления или воспроизводства семьи, а за счет построения всеобъемлющего идеологического контекста, в котором субъект начинает интенсивно переживать всю свою частную жизнь необходимым элементом безусловно положительного государственного целого.

Построенная нами модель жизнеспособного тоталитарного общества органично заключает в себе и пределы его относительной стабильности. Действительно, идеологический «монтаж», обеспечивающий необходимую для носителя «теоретической» культуры полноту субъектности, а в конечном счете отвечающий и за само существование этого общества, будет работать только до тех пор, пока государство продолжает переживаться безусловно положительной величиной. Когда же по тем или иным объективным причинам государство начинает вызывать у населения устойчивую негативную реакцию, подобный «монтаж» оборачивается уже в принципе не осуществимым делом. Невозможным становится казалось бы самая малость — операция отождествления себя с государством. Но именно эта в сущности эфемерная подвижка в массовом сознании обрекает на гибель все тоталитарное общество, лишая его всякой деятельностно-мотивационной основы.