Обращение к русской диалогической традиции прошлого века подтверждает, что подобная организация познавательной ситуации не выходит в общем-то за пределы возможного и что конструктивные ее последствия отнюдь не ограничиваются сферой художественного творчества. На примере Г. И. Успенского и в еще более явной форме у А. А. Ухтомского мы могли наблюдать, каким образом диалогизация опыта уже на уровне культуры приводила их к постановке чисто научных по своей сущности проблем.

Разумеется, непроизвольное воспроизведение диалогической структуры, сложившейся в рамках «народнической» эпистемы, практически полностью исключается в современных условиях, по крайней мере для подавляющего большинства советской интеллигенции. Но тем большее значение она должна была бы приобрести для нас именно как идеал, к которому следует сознательно стремиться вопреки нашим собственным установкам.

Актуальность диалогизма обусловливается в данном случае не только потребностями развития самой науки, испытывающей сейчас значительные методологические трудности, но и общим кризисным состоянием всей нашей духовной жизни. Построение произвольного гражданского поведения, с одной стороны, и научного— с другой, в равной мере требует последовательного выявления доминантных установок, теснейшим, хотя, как правило, и не очевидным для субъекта образом связанных с советской культурой. Овладение этими установками следует рассматривать в качестве реального и на сегодняшний день, пожалуй, единственного пути, который может в принципе привести к преодолению «дурной» зависимости от постоянно воспроизводимого в рамках нынешней культурной эпистемы политизированного способа самоутверждения и самоосознания личности, формирующейся либо в противопоставлении себя государству, либо, напротив, в полном приятии его. Текстовая объективация диалогического опыта скажется, естественно, и на содержании новой культуры (если таковая все же возникнет), поскольку преимущественным объектом ее описания будет уже не отношение индивида к государству, опосредующее и в пределе дегумани-зирующее все его межличностные социальные связи, а непосредственно сам человек в момент его открытого собеседования с другим, прямо противостоящим ему «лицом».

Послесловие

перспективы изучения советской культуры

Парадоксальность современной ситуации в нашем обществе заключается в том, что сегодня от личности требуется безусловное признание своей фундаментальной зависимости и производ-ности от советской культуры ради ее же, личности, избавления от этой зависимости. Только осознав и испытав на себе всю силу тех ограничений, которые неизбежно накладывает советская культура на процессы самопознания, личность сможет в конце концов обрести подлинную свободу в построении своего поведения, она сможет действительно выйти за свои изначально заданные границы вариативности в область определения качественно иной по своему содержанию культуры.

Один из возможных путей, ведущих к радикальному снятию непроизвольного способа самоутверждения личности, способа, подчеркиваем, обреченного на порождение лишь внешне отличных, диверсификационных, вариантов советской культуры, состоит в целенаправленном и сознательном культивировании исторической ауторефлексии, в последовательном проведении исторического анализа основных закономерностей формирования и развития советского человека. Собственно говоря, все проведенное выше исследование и имело своей конечной целью (или, вернее, сказать, своей «сверхзадачей») создание соответствующих предпосылок для такого рода анализа. Именно в этой перспективе, т. е. будучи рассмотренной в качестве необходимого подготовительного этапа, наша работа только и может приобрести некоторую логическую целостность и относительную завершенность. И, быть может, поэтому стоит в завершении работы вместо обычного и сквозного подведения итогов просто яснее выписать те ее ключевые, опорные моменты, которые должны в принципе содействовать формированию исторического подхода к проблеме становления и развития советской культуры.