Рост политического значения монастыря и направле-кие его деятельности не могли, конечно, не вызвать беспокойства у митрополита грека, новая паства которого оказалась не таким уж „варварским" стадом, как склонны были первоначально думать константинопольские власти, а живым и деятельным народом, совсем не намеревавшимся итти на поводу у греков и имеющим к тому все материальные и духовные возможности.

„Великий Никон" в связи с осложнениями между монастырем и митрополитом вынужден был покинуть монастырь и три года провел в Тмутаракани, где не бездействовал, а организовал филиал Печерского монастыря, т. е. создал новый действенный очаг своих единомышленников. Вынужденно пришлось покинуть монастырь и Антонию.

Во время восстания киевлян против Изяслава в 1074 г. монастырь и сам Антоний несомненно принимали в движении какое-то участие, и, когда Изяслав при помощи поляков вернул себе Киевский стол, Антоний, опасаясь княжеского гнева, принужден был ночью тайно покинуть город и был увезен Святославом в его вотчинный город Чернигов. Феодссий тоже не оставался пассивным, хотя его отношение к Изяславу было иным. Он его признавал и оставался в этом отношении твердым до конца, но его беспокоили симпатии Изяслава к католичеству и Польше. До нас дошло „Послание" Феодосия к Изяславу с обличением и предостережением. „Ты же, чадо, блюдися кривоверных,— писал Феодосий,—и всех их словес, занеже исполнилася и наша земля злыя тоя веры". „Не подобает же, чадо, хвалити чюжие веры: аще хвалит хто чужю веру, то обретается свою веру хуля". „Ты же, чадо, блюдися их и свою веру непрестанно хвали, ни свойся к ним, но бегай их и подвизайся в своей вере добрыми делы". Прямо по адресу Изяслава, женатого на католичке-польке, поддерживавшего постоянные связи с Польшей и окруженного поляками (даже у его сына Мстислава были польские телохранители), направлены слова, требующие „блюсти своих дочерей, не давати за них, ни у них поимати" ^г.

Насколько благородно национальное чувство у этого печерского черноризца, видно из того места „Послания", где автор делает характерную оговорку: „милуй не токмо своея веры, но и чюжия: аще видиши нага или голодна или зимою или бедою одержима, аще то буде жидовин, или срацин, или болгарин, или еретик, или латинянин, или ото всех поганых,— всякого помилуй и от беды избави я, яже можеши". Это не узкий национализм!

„Послание" мало помогло: очутившись вторично за границей в качестве изгнанника, Изяслав ищет помощи не только у своего родственника польского короля Болеслава, по обращается и к германскому императору Генриху IV, и к самому папе Григорию VII, которому обещает в случае благополучного возвращения в Киев признание его власти.

Знал или не знал Феодосии о заграничных похождениях Изяслава, во всяком случае он обнаружил большую твердость в отстаивании его прав на Киевский стол, когда этот последний был занят братом Изяслава Святославом. Обострение отношений между монастырем и княжеским двором доходило до угрозы разрыва. Святослав готов был заточить Феодосия. Вмешательство вельмож и выступление братии спасло положение. Феодосии примерился со Святославом и разрешил поминать его в церковных службах, но все-таки на втором месте после Изяслава. Никон не пошел на соглашение и предпочел удалиться снова в Тмутаракань.